Северная война - Страница 59

Екатерининский полк, пройдя вдоль русла Наровы верст десять—двенадцать, резко повернул на восток, постепенно заворачивая на юго-восток. Через двое суток они встали уже новым лагерем – на широкой прогалине между вековым сосновым бором и мрачной стеной густого лиственного леса.

– Место как место! – неопределенно пожал плечами Егор. – Дальше все равно нам не пройти, болото начинается, вся артиллерия завязнет…

– Главное, что до берега Чудского озера будет верст двенадцать—пятнадцать, и стук топоров будет не слышен шведу, – высказал свое мнение Апраксин. – Что, Александр Данилович, начинаем мастерить лодки и легкие плоты?

– Начинайте! – махнул рукой Егор. – Надо столько понаделать этих самых плавсредств, чтобы на них одновременно разместилось сотен пять-шесть бойцов. Все готовые лодки и плотики – сразу транспортировать поближе к озерному берегу. Полковник Смирнов! Немедленно направить к Чудскому озеру команду толковых разведчиков! А еще лучше – две серьезные команды. Пусть внимательно наблюдают и незамедлительно доносят обо всем мало-мальски интересном…

Работа спорилась, из-под плотницких инструментов безостановочно появлялись на свет плавсредства самых разнообразных конструкций и размеров: дощатые лодки, борта которых были наспех проконопачены лесным мхом, лодки-долбленки, крохотные катамараны, легкие плотики-поплавки, служащие только для перемещения оружия – толкающими их вперед пловцами…

Через неделю в лагере появился посыльный от разведчиков, доложил:

– Вчера, уже под вечер, объявились два вражеских фрегата. Долго ходили вдоль берега туда-сюда, все стекла подзорных труб сверкали на закатном солнце… Потом неприятель спустил на воду четыре гребные лодки, которые подошли к самому обрыву, под которым лежат мортиры. Осмотрели шведы все, ощупали. Потом команда из шести вооруженных матросов высадилась на берег, толково прочесала там все. Даже дошли те матросы до брошенного полкового лагеря. Потом лодки вернулись на фрегаты. А те сразу же отчалили к западному берегу.

– Все, господа мои, пора срочно половину полка перебрасывать к озерному берегу! – решил Егор. – Не сегодня, так завтра сам Лешерт пожалует к нам в гости! Вторая половина полка пусть дальше усердно стучит своими топорами, таскает к озеру готовые лодки и плотики. Только все надо делать очень тихо, чтобы не спугнуть противника…

Прошли сутки, другие… Время тянулось нестерпимо медленно, напряженное ожидание бесконечно утомляло.

– Где же они? – недоумевал Никита Апраксин. – Может, ждут устойчивого западного ветра? Или же почувствовали ловушку и берегутся?

Тем временем наступило полноценное русское лето: солнце жарило уже вовсю, кругом витали чудесные ароматы зацветающего разнотравья, приглашая погрузиться в сладкий послеобеденный сон…

– Александр Данилович! – позвал чей-то знакомый и взволнованный голос. – Господин генерал-майор, просыпайтесь же скорее!

– А, что? – Егор неохотно вынырнул из завлекательной пучины цветного эротического сна, сел на войлочной кошме, расстеленной под раскидистым дубом – в тенечке, торопливо провел ладонью по лицу.

– Пришел командор Лешерт! – радостно сообщил Апраксин, широко улыбаясь и демонстрируя свои белоснежные зубы (большая редкость – для тех времен!). – Всей своей эскадрой – пришел!

Егор внимательно, буквально «прилипнув» глазом к окуляру своей подзорной трубы (было пасмурно, следовательно, предательских солнечных бликов можно было не опасаться), осматривал корабли противника, а внутренний голос дотошно комментировал увиденное: «Двенадцать штук – полный состав, что просто отлично! Суда стоят очень компактно: до самого дальнего фрегата будет метров триста пятьдесят, до ближней двухмачтовой шняги – метров двести… Тоже совсем неплохо! Вон – флагманская яхта „Каролус“, где Лешерт держит свой командорский вымпел. Прав был капитан Тихий: очень красивая и элегантная штучка – эта яхта! Прямо-таки – сплошное совершенство… Так, что у нас с ветром? Легкий юго-западный бриз, похоже, что к ночи он стихнет полностью… Смотри-ка ты, эти ухари и плоты притащили с собой!»

Действительно, за кормой двухмачтовой шняги, которая называлась (по странному совпадению?) «Катериной», наблюдалось три длинных и широких плота, связанных между собой крепкими канатами.

– Это они на западном берегу разжились надежными плотами и только после этого заявились сюда – брошенные пушечки прибрать к загребущим рукам. К плотовым бревнам-то даже настилы прибиты дощатые! – насмешливо высказался Апраксин. – Ну надо же – до чего обстоятельные и хозяйственные ребятки…

На плоты тем временем с борта «Катерины» спустились матросы, вооруженные только короткими веслами, а вот от фрегата «Вахтмейстер» отчалили две гребные шлюпки, плотно заполненные людьми с длинными ружьями в руках.

До самого вечера шведы усердно возились с мортирами, перетаскивая их на плоты. Две пушки были успешно установлены и закреплены на настилах, а вот с третьей возникли существенные проблемы: правое колесо очень прочно увязло в коварном илистом дне озера. Видимо поняв, что до темноты им уже не управиться, матросы – во главе с офицером в темно-синей треуголке с ярко-желтой окантовкой – выбрались на обрыв и первым делом развели очень высокий костер, очевидно извещая эскадру о том, что завершение операции откладывается до утра.

Приближался рассвет, на небе по-прежнему было хмуро и пасмурно, но черная ночная мгла уже сменилась серым предрассветным сумраком, ветер полностью отсутствовал. Сзади негромко хрустнула сухая ветка, рядом с Егором, неотрывно наблюдавшим за озерной призрачной гладью, на кошму осторожно опустился Никита Смирнов, доложил вполголоса: