Северная война - Страница 50

Бровкин, в просторных карманах которого было предусмотрительно размещено несколько бархатных кошельков, под завязку наполненных гульденами славного короля Карла, и Иоганн Рабе, совершенно ничего не понимающий и полностью сбитый с толку, послушно удалились в коридор. Курляндская же герцогиня с Мартой Эленой Екатериной Скавронской уединились в одной из боковых комнатушек. Егор – волей-неволей – остался в обществе унылого и скучного коменданта Мариенбурга. От нечего делать они успели даже сыграть партию в шахматы: Егор предсказуемо выиграл, но с большим трудом, только в затяжном эндшпиле, успешно проведя пешку в ферзи, после чего начал посматривать на меланхоличного коменданта крепости с толикой уважения…

Первыми в парадный зал вернулись женщины: герцогиня Луиза была откровенно весела и деловита, а Марта – бесконечно задумчива, посматривая на окружающих невидящими глазами, мысленно находясь где-то очень далеко от тех мест…

Потом, насвистывая нечто легкомысленное и беззаботное, появился маркиз Алешка: браво подмигнул Егору, почтительно поклонился Марте, нежно, никого не стесняясь, чмокнул в напудренную щеку герцогиню.

– Господин маркиз, а куда же девался добрый кирасир Иоганн Рабе? – забеспокоился комендант Мариенбурга. – Надеюсь, что он жив и здоров?

– Более чем! – весело заверил Бровкин. – Получив некоторое количество полновесных золотых гульденов и убедившись, что мои карманы девственно пусты, означенный Рабе сразу же объявил, что покидает королевскую службу и срочно отбывает в веселый и вольный город Амстердам…

– Жадный негодяй! – равнодушно прокомментировала Марта.

– А я вам что говорила, милая моя? – гордо и важно качнула своими рыжими кудряшками Луиза. – Все мужчины – одинаковы! Кроме отдельных, крайне редко встречающихся, персон… – послала маркизу многообещающий воздушный поцелуй.

Егор хотел выехать из Мариенбурга незамедлительно, но неожиданно пришлось задержаться.

– Тут такое дело, командир! – смущенно объяснил Алешка. – Перед выездом из Митавы я герцогу Фридриху-Вильгельму оставил краткое письмо, в котором вызывал его на честную дуэль. Место проведения сей дуэли – Мариенбургская крепость. По тексту обозначено, что я жду его только трое суток, после чего публично объявляю – на весь честной мир – последним негодяем и трусом…

– И я письмо оставила – этому жалкому ничтожеству! – добавила молоденькая и прекрасная герцогиня. – В нем сказано, что если сей субъект уклонится от данного дуэльного вызова, то он мне больше не муж! Тогда я немедленно принимаю православную веру и становлюсь верной и добродетельной супругой доблестного и отважного русского маркиза де Бровки…

– Детский сад какой-то! – непонятно для собеседников высказался Егор и, обреченно махнув рукой, отдал команду на поиск приличного постоялого двора.

Как и следовало ожидать, никакого ответа от Великого герцога Курляндского так и не поступило…

К Пскову они направились, уже максимально соблюдая элементарное целомудрие: мужчины ехали в своей карете, женщины – в своей. Ну и драгуны с охранниками бдительно скакали рядом…

– Как бы Петр Алексеевич не приревновал! – объяснил это свое решение Егор.

– Понятно! – чуть испуганно вздохнула Марта.

Во время коротких остановок – для отдыха и приема пищи – Луиза и Марта настойчиво и целенаправленно расспрашивали своих спутников о России: об обычаях и традициях, о праздниках и повседневном укладе, о царе Петре и его ближайших родственниках и друзьях…

– Ничего, милые мои барышни, все будет нормально! – мягко обещал Егор, видя, что глаза слушательниц временами наполняются неуверенностью, робостью и даже – откровенным страхом. – Я вас познакомлю со своей супругой – Александрой Ивановной. Она вам, непременно, и поможет во всем: и советом, и делом…

– Про неземную красоту жены вашей, сэр Александэр, известно даже на Митаве! – с легкой завистью в голосе сообщила герцогиня. – Мы почтем за честь познакомиться в Москве с прекрасной госпожой Александрой, родной сестрой моего маркиза. Может, она мне подскажет и с выбором имени… Ведь при принятии православной веры придется и имя принимать новое, русское? Марте Элене Екатерине – гораздо проще: станет Екатериной! А мне как быть? Не Лукерьей же называться?

– Отныне зовите, пожалуйста, меня Екатериной! – решительно попросила Марта Скавронская…

Прибыв в Псков, они сразу же въехали во двор к местному воеводе.

– Боярин с самого утра отбыл на крепостные стены! – сообщил управитель, испуганно и непонятно посматривая то на Егора, то на приоткрытое окошко на втором этаже господского дома, откуда доносился недовольный и басовитый плач младенца. – Принимает у каменщиков достроенный Восточный бастион. Но палаты для вас, господа и дамы, уже отведены. Сейчас поселим, сытную трапезу соберем на столы…

Алешка Бровкин занялся текущими делами: срочной отправкой гонцов на Москву – с радостными известиями для царя, выслушиванием последних новостей и докладов, раздачей срочных приказов и подробных инструкций. А Егор, заботливо и бережно подхватив дам под ручки, проследовал в сад, расположенный в глубине двора – чуть в стороне от боярского дома, где уже вовсю цвели вишни и яблони: надо было где-то немного подождать, пока слуги занесут в отведенные помещения вещи и накроют на стол.

Шли себе, болтали по-немецки (Екатерина и Луиза за дорогу от Мариенбурга выучили только по несколько русских слов): о погоде, о русских неказистых дорогах, о предстоящем неблизком пути на Москву…