Северная война - Страница 18

Якова Брюса тоже хотели прихватить с собой, да нигде не нашли.

– Как сквозь землю провалился, бродяга всемудрый! – оправдывался Волков. – Совсем другим вернулся наш Яшка из Европы два с половиной месяца назад. Нелюдимым стал каким-то, в глаза прямо не смотрит, прежних друзей-приятелей избегает, обходит стороной. Не, и на похоронах герра Лефорта он присутствовал, и на казни Анны Монс, преступницы государственной, его многие видали. А потом словно бы испарился – весь, без всякого остатка! Брюсовы домашние слуги бают, что он отъехал в одну из деревенек своих, а вот в какую конкретно, и не знают. А деревенек тех у Якова – целых шесть штук наберется: две ему папенька родный отписал, да еще четыре – Петр Алексеевич, за заслуги ученые да военные…

– Черт с этим Брюсом, не будем ждать, пока он найдется! – решил Петр. – А по всем деревням Брюсовым – срочно гонцов послать со строгим наказом: незамедлительно прибыть в Александровку! Если ослушается, то пощечин лично надаю мерзавцу, а деревушки те заберу взад!

Естественно, что пришлось подумать и про обеспечение безопасности этого «дачного» мероприятия. Для этого привлекли два полновесных драгунских эскадрона и полтора десятка отборных Егоровых сотрудников.

В первое же утро пребывания в Александровке «кумпанство» разделилось на две части: женско-детскую и мужскую.

Наталья и Санька с детьми, которые не отходили от нее ни на шаг, занялись делами сельскохозяйственными: ревизией амбаров, погребов и житниц, а также приготовлением поздних осенних варений и джемов – из садовой рябины, шиповника и антоновки.

Мужчины же занялись исконно мужским делом, а именно – рыбной ловлей.

Егор, Петр и князь-кесарь Ромодановский засели на берегу тихого речного омута с удочками в руках, Волков и братья Бровкины, несмотря на достаточно прохладную погоду – плюс восемь-девять градусов по Цельсию, решили потягать классический сорокаметровый бредень. Речка, кстати, все по тому же странному совпадению, также именовалась Александровкой. В некотором отдалении от рыбаков неторопливо прогуливалась, бдительно поглядывая по сторонам, многочисленная и хорошо вооруженная охрана.

Генерал Зоммер и царевич Алексей, взяв в руки по обыкновенной плетеной корзинке, отправились в ближайшую березовую рощу по грибы – в сопровождении местного пожилого крестьянина и трех обломов-телохранителей.

Удочки были оснащены совершенно обычно – для тех времен: удилища из гибкой и прочной лещины – дикого лесного орешника, вместо лески – достаточно толстая пеньковая веревка, поплавки из гусиных перьев, свинцовые грузики-дробинки, а вот крючки были просто отличные – стальные, сделанные в Германии, на знаменитом оружейном заводе городка Ильзенбурга.

– Мелочь только клюет сегодня! – недовольно посетовал Петр, вытаскивая из речных вод очередного колючего ерша.

– Не скажи, Петр Алексеевич! – в ответ густым басом пророкотал князь-кесарь. – Ерши-то очень даже и хороши! Какая настоящая уха – без ершика сопливого? А настоящая, крупная рыба, она в бредень к Ваське и Алешке попадется. Вона, они его уже усердно распутывают. Костер разожгли большой, чтобы было где отогреваться потом. Скоро уже и тягать начнут…

– А вот и окунек попался хороший! – радостно сообщил Егор, вытаскивая двухсотграммовую рыбешку.

Петр нетерпеливо перебросил свою удочку, громко откашлялся и высморкался, оглядевшись по сторонам, негромко проговорил:

– Да, хорошо здесь, красиво, очень тихо, пахнет душевно! Лепота – одним словом… А что же вы не ругаете меня, соратники? Почему не стыдите и не поносите словами последними, а? – неожиданно повысил голос: – Почему, я вас спрашиваю? Ведь повел я себя – как мальчишка последний, сопливый. Куда там до меня – ершам местным! Разгневался безо всякой меры, попался на эту пошлую наживку – с тремя «сливами» (или же «вишнями»?) шведскими. Войну вот объявил – Карлу Двенадцатому… Бред просто какой-то горячечный! Стыдно-то как…

– Бывает, государь! – начал терпеливо утешать царя Ромодановский. – С каждым такое может случиться. Гнев горячий, он все застилает перед собой. Разум человеческий опутывает подлым туманом…

Царь согласно покивал головой:

– Верно все ты говоришь, князь Федор! Словно в густом тумане я был, дела вершил совсем себя не помня… Вот и наворотил тех дел – выше Спасской башни! Что делать-то теперь будем, други верные? Ведь придется теперь – по поздней весне – штурмовать Нарвскую крепость! А мы и не готовы к этому действу… Совсем – не готовы! Конфузия выйдет изрядная, позорная, кровавая…

– А штурмовать Нарву – и необязательно совсем! – подчеркнуто небрежно и отстраненно известил князь-кесарь, ловко вываживая из речных вод бокастого, желто-янтарного полукилограммового язя.

– Ух ты! – завистливо выдохнул Егор и тут же поддержал Федора Юрьевича: – Действительно, далась тебе, мин херц, эта Нарва! Впрочем, сметана тамошняя, действительно, очень даже недурна…

Петр тут же занервничал, шумно отбросил свою удочку в сторону, распугав всю рыбу, зло уставился на Егора своими круглыми от гнева глазами, громко попросил – грозным, недобрым и многообещающим голосом:

– Объяснись, охранитель, зараза гнилая! Как это: «Далась мне – эта Нарва»? Я же во всех письмах своих – к государям Северной коалиции – клятвенно пообещал, что по весне мы непременно подойдем к Нарве! Как быть с этим? Ведь царское слово сказано… Да и шведский король Карлус уже, наверное, получил мое письмо – с объявлением войны. Объяснись, умник хренов, лапотный, незамедлительно! Ежели что, так можно вспомнить и про батоги злые, отринув все прошлые заслуги…