Северная война - Страница 81

Вернувшись к своим подчиненным, Егор кратко и доходчиво обрисовал диспозицию предстоящего боя:

– Времени у нас мало, уже скоро рассвет. Поэтому действуем быстро и слаженно: подползли, умертвили всех ворогов, пушки и боеприпасы утопили в реке… Семь плотов, на каждом из которых, я думаю, было по два человека, которые орудовали шестами да веслами. Для большего количества людей там уже тесновато. Три пьяненьких солдата сидят у костра, следовательно, в каждой из палаток спят по три-четыре человека. Если прозвучат несколько выстрелов, то и ничего страшного: сегодня весь шведский лагерь практикует ночную праздничную пальбу. А вот гранат взрывать не будем, нечего раньше времени пугать противника… Сегодня, господа, все складывается в нашу пользу: ведь и шведские моряки сейчас наверняка на своих фрегатах расслабляются горячительным, глядишь и не заметят, как брандер приблизится к ним в темноте… Так, сейчас разбиваемся на четыре боевые группы: я и полковник Волков берем на себя троицу у костра, все остальные четко делят между собой палатки. Шеи сворачивать на стороны, умело и дельно работать ножами! Пистолеты разрешаю только на крайний случай… Раз взрывы полностью исключаются, то приказываю все гранаты оставить здесь. Сложите вон под тем кустиком орешника. Ухов, слушай сюда! Ты у нас парнишка смелый, бесстрашный и все такое, но, не обижайся, полностью не подготовленный к ночным рукопашным схваткам. Поэтому строго приказываю: вперед всех не лезть, сторожиться, подстраховывать товарищей! Ну, готовы? Все – с Богом…

В такие моменты, когда до решительного соприкосновения с противником остаются считаные мгновения, нереально обостряются зрение и слух, а нос наполняется целым букетом ранее не замечаемых запахов и ароматов. Вот и сейчас Егор, осторожно подползая к берегу Большой Охты, видел – в неярком лунном свете – каждую травинку и веточку на своем пути. Слышал легкий шорох ветра в сосновых ветках, задумчивый треск сверчка в молодых кустах черничника. Вдыхал полной грудью разные речные и лесные ароматы, самым сильным из которых был чуть горьковатый запах близкого дымного костра…

Когда до троицы шведов, продолжавших солидно и чуть расслабленно болтать между собой, оставалось метров десять—двенадцать, они с Волковым разделились, оползая костер с разных сторон. «Раз, два, три… семь, восемь…» – медленно считал про себя Егор: по договоренности с Василием – на счет пятьдесят они должны были синхронно броситься на беззаботного и расслабленного противника.

Веселое и беззаботное потрескивание угольков в спокойном костре, монотонная и размеренная речь на незнакомом языке… «Сорок девять, пятьдесят – пора!» Рывок, удар, второй, мерзкий хруст, предсмертные хрипы и стоны иноземных пришельцев…

Внезапное ночное нападение на сонного и беспомощного врага – вещь непостижимо скоротечная. Раз, два, три – и все закончилось… Сколько времени прошло на самом деле? Только сторонний наблюдатель может сообщить – с некоторой степенью точности и достоверности, и то если у этого наблюдателя достаточно крепкие нервы. А непосредственные участники схватки вам ничего путного не скажут, будут дружно и упорно твердить только о нескольких кратких мгновениях…

Все шведские пушкари были успешно перебиты. В отряде Егора оказался только один легкораненый: как легко можно догадаться – сержант Ухов, не искушенный в высоком искусстве рукопашного боя. Сонный широкоплечий швед успел вмазать Ваньке по лбу рукояткой пистолета, мгновенно выхваченного из-за пояса. Удар получился совсем даже несильным и откровенно скользящим, но кожа на голове сержанта была рассечена и щедро содрана, поэтому кровь из образовавшейся ранки сочилась и капала достаточно бойко.

– Ну ты, друг Ванюша, и изгваздался! – без устали удивлялся Волков, лично бинтуя подчиненному поврежденную голову. – Царапина-то совершенно ерундовая и пустяковая, а вся грудь у тебя так щедро заляпана алой кровушкой, будто бы туда ядро попало пушечное, все разворотив при этом…

Когда мортиры и ящики с боеприпасами были – не без труда – утоплены в ночных водах Большой Охты, Егор скомандовал:

– Быстро забрать из орешника и разобрать ручные гранаты! Жемов и Федькин! Вы остаетесь на этом берегу. Ставлю перед вами следующую боевую задачу: следовать вверх по течению Большой Охты, в двух-трех верстах найти подходящее место и устроить там засаду. Что-то мне подсказывает, что за первыми плотами с мортирами могут следовать и другие… Какое место подходящее для засады? Думаю, что высокий обрывистый берег над глубоким речным омутом, чтобы гранаты было сподручно и удобно метать на плоты с пушками, прямо на головы артиллеристов… Ждать появления шведов ровно сутки, после чего возвращаться – прежним путем – в крепость Ниеншанц. Выполнять! Всех остальных прошу немедленно приступить к переправе! Время не ждет…

Оставшиеся пять с половиной верст намеченного маршрута они преодолели за пятьдесят минут и вышли к северным окраинам Усадьбы Одинцово, когда вокруг уже начало заметно сереть. Остановились на низеньком лесистом холме в трети версты от деревни.

– Всем отдыхать, восстанавливать дыхание, разрешаю перекусить, чуть глотнуть из походных фляг! – отдал стандартные команды Егор, подходя к высоченной сосне. – Я пока наверх сползаю, осмотрюсь немного. Полковник Волков! Прошу составить мне компанию: одна голова хорошо, а две, как известно, лучше. Тем более что данное дерево толстое и ветвистое, так что тесно нам не будет…

Даже в утреннем неверном сумраке открывшаяся сверху картинка была достаточно прозрачной и понятной.