Северная война - Страница 36

Еще через час пришел (по отдельной записке-приглашению) дьячок Михаил Белоцерковский, доверенное лицо Егора в Новгороде.

– Ну, Мишаня, есть в Новгороде тати, которых казнить требуется? – в шутку спросил у своего сотрудника Егор.

– Есть, Александр Данилович, как не быть! – очень серьезно ответил Белоцерковский, преданно поглядывая на царя, прихлебывающего с блюдечка крепкий чай, подслащенный липовым медом. – Целых двое: подполковник Шеншин и подрядчик Алешка Поскочин. Обоим мало головы их снести с плеч…

Петр хохотнул – негромко и довольно:

– Первый раз вижу такого кровожадного дьяка! Любезный, что же такого страшного совершили эти злодеи, чтобы им сразу – головы сносить с плеч? Поведай ужо…

– Шеншину, государь, по твоему Указу предписано было тщательно укрепить оборону Печерского монастыря, твердыни нашей древней. Так тот Шеншин до сих пор и не выехал ни единого раза к монастырю, все водку вкушает хлебную…

– Так! А второй чего натворил?

– Поскочин поставлен воеводой Ладыженским – ныне покойным – подводы нанимать у крестьян и помещиков, чтобы грузы перевозить на крепостное строительство. Подводы – за счет казны – регулярно нанимаются, только перевозят они совсем другое. Товары всякие на ярмарки местные, за отдельные деньги…

Царь широко и лениво зевнул, поднялся со скамьи и громко объявил:

– Устал я что-то, спать пойду! – обернулся к Апраксину: – Вот, Никита, с этого и начинай! Прямо завтра арестуй Шеншина да Поскочина и повесь – на лобном месте! А хочешь, головы им отруби, как просит сей дьяк шустрый…

Когда через трое суток возок выехал в направлении Пскова, Петр насмешливо спросил у заметно опечаленного Егора:

– Что, охранитель, думал себе дружка завести – вместо Яшки Брюса? Не получилось?

– Думал, не получилось, – не стал спорить с царем Егор.

– Ерунда это, не грусти! – подбодрил его Петр. – У настоящего, серьезного государственного мужа и не должно быть друзей. Только одна подруга и есть – его собственная страна! Россия – в нашем с тобой, Алексашка, случае…

В Пскове было чуть повеселее, чем в Новгороде: и стена крепостная усердно перестраивалась, и новые бревенчатые казармы возводились вовсю.

«Это как раз и понятно! – шепнул Егору его внутренний голос. – И до серьезных шведских гарнизонов здесь уже ближе гораздо, да и эскадра командора Лешерта дремать не позволяет…»

Царь, впрочем, и в Пскове нашел провинившихся и ленящихся. Казнить, правда, он никого не стал, но отдельным индивидуумам пришлось очень близко познакомиться с батогами, предварительно замоченными в насыщенном рассоле…

– Корабли стройте, бездельники! – строго приказал царь воеводе и боярам. – Что за дела такие? Какой-то Лешерт плавает по озеру, страха не ведая, рыбу русским людям не дает ловить… Самим-то не стыдно?

На второй день после возвращения из этой дальней поездки в Москву Петр, который ничего и никогда не забывал, вызвал коротким письмом Егора к себе в Преображенское и произнес, неприятно усмехаясь:

– Ты же, Алексашка, хотел повстречаться с Яковом Брюсом, о чем-то попросить его? Вот и встречайся…

– Что, прямо сейчас?

– Сейчас, конечно. Чего откладывать в долгий ящик? Эй, маркиз! Проводи своего начальника и близкого родственника!

Алешка Бровкин довел Егора до массивной двери, щедро обитой железными листами, поочередно отомкнул четыре замка, кивнул головой:

– Давай, командир, нажимай на дверную ручку и заходи…

Комната, в которую вошел Егор, была просторной и богато обставленной: иноземная изящная мебель, толстые персидские ковры – под ногами и на стенах, высоченные книжные шкафы, стеллажи и открытые книжные полки вдоль стен. Только вот чуть темновато было в помещении – из-за частых чугунных решеток на узких окнах.

Возле одного из стеллажей стояла переносная лестница на четырех ногах, на верхней площадке которой сидел странный человек, увлеченно читающий – в ярком свете трех обычных свечей, размещенных в гнездах медного подсвечника, – толстый фолиант в переплете бордовой кожи. У мужчины были длинные седые волосы и аккуратно подстриженные – тоже седые – усы и бородка. Человек неуверенно обернулся на звук шагов, внимательно посмотрел – совершенно разными глазами, приветливо поздоровался:

– Здравствуй, Саша! Как твои дела?

– Яков?

– Кто же еще! Хочешь спросить – почему у меня разные глаза: один маленький карий, а другой – голубой и большой? Так спрашивай! – Брюс аккуратно закрыл свой фолиант, бережно положил его на верхнюю площадку лестницы, медленно спустился вниз, приставляя одну ногу к другой, очень сильно хромая, подошел к Егору, протянул узкую, чуть подрагивающую ладонь…

– Здравствуй, Яша, здравствуй! – Егор осторожно пожал руку бывшему другу-приятелю, спросил – как его и попросили: – Так почему глаза разные?

– Один настоящий, а другой – стеклянный! – охотно пояснил Брюс. – Не было у доктора Жабо стекляшки нужного цвета… Ничего, через месяц обещали привезти из славного Амстердама – нужное изделие. Ладно, ерунда! Я на Петра Алексеевича не в обиде, бывает! Да и по делу, собственно… Зато сейчас все просто отлично и замечательно: занимаюсь только получением новых знаний, не отвлекаясь на всякую ерунду… Ты же, Саша, пришел за рецептом зажигательного состава для ваших гранат? – Не дожидаясь ответа, Яков достал из-за обшлага камзола лист бумаги, плотно исписанный косым убористым почерком, протянул Егору: – Возьми, Саша! Возьми и иди…

– Спасибо! – поблагодарил Егор, забирая бумагу. – Яша, может быть…